Разворот Турции в сторону России

National Review, США / Майкл Рубин (Michael Rubin) — 26 апреля 2017

Эрдоган отворачивается от Запада, но опасность заключается не в том, что Турция может выйти из НАТО, а в том, что она там останется.

Независимые наблюдатели отмечают, что турецкий референдум не был ни свободным, ни честным, но их возражения не имеют никакого значения. Президент Реджеп Тайип Эрдоган объявил о своей победе и о прекращении дебатов. Ни на какой пересчет голосов или отмену голосования он не согласится.

Символом его отказа от светской и прозападной политики республики, основанной почти 100 лет назад Мустафой Кемалем Ататюрком, стало то, что Эрдоган после своего избрания посетил не его мавзолей, а гробницу османского султана Мехмеда II, который в 1453 году захватил Константинополь (ныне Стамбул). Это посещение стало итогом того, что Эрдоган более 10 лет придерживался идеологии неоосманизма, которую продвигает бывший министр иностранных дел Ахмет Давутоглу (Ahmet Davutoglu). Согласно этой идеологии, Турция в своей внешней политике должна сосредоточиться на бывших владениях Османов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, уделяя меньше внимания Европе и в целом Западу.

Переориентация в сторону неоосманизма это лишь начало отчуждения Турции от Запада. Похоже, что Турция не только решила порвать с Евросоюзом, в который когда-то пыталась вступить (Эрдоган в последние недели сравнивал правительства Нидерландов и Германии с нацистами). Она также хочет наладить полномасштабные связи с Россией.

Руководство НАТО все отрицает. «Мы благодарны Турции за ее многолетний и многогранный вклад в наш альянс», — сказал в прошлом году генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг после визита в Стамбул и Анкару. Он высоко оценил вклад этой страны в международную борьбу с терроризмом, несмотря на то, что Эрдоган превратил Турцию в подпольный транзитный узел, через который перемещаются боевики «Исламского государства», а также оказывает помощь и поддержку филиалам «Аль-Каиды» (запрещенные в России организации — прим. пер.) в Сирии и других местах.

На первый взгляд может показаться, что российско-турецкий альянс противоестественен, ведь Россия и Турция были врагами на протяжении почти всей истории. Россия неоднократно воевала с Османской империей и долгое время пыталась взять под свой контроль Босфор. В годы холодной войны Турция была одним из двух государств-членов НАТО, граничивших с Советским Союзом.

В последние годы Анкара и Москва часто ссорятся из-за Сирии. Россия оказывает усиленную поддержку сирийскому президенту Башару аль-Асаду, а Турция поддерживает вооруженную оппозицию. Напряженность достигла пика, когда турецкий истребитель F-16 сбил российский штурмовик Су-24М, случайно залетевший в воздушное пространство Турции. Пользующиеся поддержкой турок сирийские повстанцы убили катапультировавшегося летчика. Российское правительство в ответ запретило своим туристическим фирмам работать с Турцией, нанеся мощный удар по ее индустрии туризма, которая и без того была в непростом положении.

Но в последние месяцы Эрдоган и российский президент Владимир Путин примирились (несмотря на убийство российского посла в Турции). Туристы возвращаются. Два лидера провели встречи, чтобы зарыть топор войны — сначала в Санкт-Петербурге, а затем в Стамбуле. Они обсудили сотрудничество на миллиарды долларов в сфере энергоресурсов, инфраструктуры и атомной энергетики. Очень часто, когда речь заходит о конкретных вопросах бизнеса, профессиональные дипломаты покидают зал переговоров, и два лидера, являющиеся финансовыми гигантами в своих странах, улаживают детали сделок, которые в равной степени касаются выверки банковских счетов и согласования национальных интересов. Этому примирению не помешало даже убийство российского посла в Турции, которого застрелил полицейский, давший клятву верности филиалу «Аль-Каиды».

Путин относится к дипломатии не как к работе по поиску беспроигрышных решений, а скорее как к игре, где может быть только один победитель. Партнерство с Турцией связано не только с дипломатией. Это наверняка попытка разобщить Анкару и Запад. И здесь свою роль играет Эрдоган, который ненавидит Запад за его поддержку старого светского порядка в Турции. В то время как турецкие и западные дипломаты и военачальники твердят о важности сотрудничества, Эрдоган настойчиво формирует у турок ненависть к Западу в целом и к НАТО в частности. Турецкие государственные СМИ направляют репортеров в Германию, чтобы те, стоя перед американскими военными базами, страшными голосами вещали о том, что НАТО является спонсором террора. Российский политолог и конспиролог Александр Дугин выступает в турецкой прессе гораздо чаще, чем американский посол.

Сближение турецких и российских военных носит отнюдь не только символический характер. Как говорят и пишут турецкие дипломаты и западные репортеры, чистки в офицерском корпусе Турции направлены против последователей живущего в изгнании проповедника Фетхуллаха Гюлена. Однако в эту мясорубку чаще всего попадают те офицеры, которые долгое время служили в НАТО. Сегодня службу в органах руководства Североатлантического альянса они считают билетом в тюрьму, а не повышением. В этом месяце Турция и Россия провели совместные военно-морские учения. В Турции ходят слухи, что Кремль хочет создать военно-морскую базу в Мерсине, где заметно усиливается российское присутствие.

Сближение в дипломатической сфере также проявляется довольно четко. Хотя турецкие организации по формированию общественного мнения очень громко говорят о преданности Турции Европе, Эрдоган со своим МИДом закладывает основы для вступления в Шанхайскую организацию сотрудничества, где главенствуют Москва и Пекин. В последние недели работы администрации Обамы Турция устроила сюрприз госсекретарю Джону Керри, поддержав дипломатическую инициативу России и Ирана по Сирии.

Как это ни парадоксально, но сегодня, когда Эрдоган консолидирует свою власть и уводит Турцию от Запада в сторону более широкого партнерства с Россией, проблема для США заключается не в том, что Турция может выйти из НАТО, а в том, что она там останется. Решения в НАТО принимаются на основе консенсуса, и Турция может стать своего рода троянским конем, парализуя процесс принятия решений и снижая эффективность альянса. У НАТО нет механизма исключения из своих рядов члена, который отходит от ее политических и демократических норм.

Но опасность таится еще и в другом. Турция является партнером в программе по созданию единого ударного истребителя F-35 и хочет закупать эти самолеты нового поколения. Продажа и поставка этих самолетов Турции несет в себе большой риск, поскольку Анкара может передать самые современные военные технологии и коды России и Китаю. Мысль о том, что Турции обязательно нужны F-35, вызывает большие сомнения. Эрдоган настолько радикально вычистил свои ВВС, что сейчас в Турции на одного летчика приходится по два F-16 (это если не считать тех, кто находится за решеткой). Покупка Турцией российских комплексов С-400 не менее опасна, поскольку их можно интегрировать в турецкую систему ПВО, лишь выдав натовские коды и процедуры.

В чем же суть игры Эрдогана? Возможно, он считает, что проводит в жизнь беспроигрышную стратегию. Если у него появятся рычаги давления на США и боязливую Европу, он сможет выбить из них уступки и победит. Но со стороны президента Дональда Трампа и министра обороны Джеймса Мэттиса было бы глупо вступать в этот торг, так как Эрдоган никогда не насытится. С другой стороны, если турецкий руководитель получит от Путина некое вознаграждение, личное или для страны, он посчитает, что тоже одержал победу. Эрдоган просто не понимает, какую рискованную игру за будущее Турции он ведет. Если Соединенные Штаты видят в союзниках партнеров, то Россия считает их зависимыми государствами. И хотя Эрдоган может полагать, что ему удастся переиграть Путина, он просто неопытный новичок по сравнению с российским лидером, воспитанным и обученным КГБ.

Запад может стонать и причитать по поводу гибели демократии и светского порядка в Турции, но этот поезд ушел еще десять лет назад. Гораздо опаснее для Европы и США те перемены, которые происходят в направленности турецкой внешней политики.

Майкл Рубин — научный сотрудник Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute).